От старейшин Ордена Морозной Гряды я мог только бежать, ещё слабый и не освоивший свои таланты в должной мере.

В сражении с Тёмным я мог только помогать, лишённый возможности использовать самый опасный свой талант.

Сегодня и здесь всё по-другому.

Я, всё так же удерживая Барьер Прибоя, пристально вглядывался в стоящего напротив Седого мужчину лет сорока-пятидесяти. Было чуть дальше, чем я привык, чуть дальше, чем нужно, но эта преграда не могла меня остановить.

Я тянулся к нему восприятием Предводителя, которое обжигало огнём и кололо холодом, которое то и дело жалило болью от ругательств, которыми обменивался Ян с Седым.

Возможно, до кристалла Древних и моей безумной тренировки с подглядыванием за миром огня, я бы уже через вдох корчился от боли, лишённый возможности даже заглянуть в себя. Точь-в-точь как это случилось в Павильоне Пяти Удовольствий.

Но тренировка в мире огня была. Я уже не тот, что был раньше.

Я морщился от боли, восприятие Предводителя бултыхало и болтало, словно я забрался слишком далеко в полосу прибоя и теряю под ногами опору. Но я держался, я видел перед собой тени старых печатей над головой Ян, полустёртые следы, и я тянулся к ним, подбирая ключ к амулету.

Сначала сдался амулет, а затем и старый, давно стёртый Указ над головой Ян.

И всё закончилось.

Глава 16

Закончилось не сразу, но быстро. Гораздо быстрей, чем я ожидал.

И нет, в этот раз я не бил сразу насмерть, ведь ни мне, ни Седому не угрожала мгновенная смерть. Я действовал постепенно, проверяя границы своих сил.

Первый цвет Указа оказался для Властелина Ян неприятным сюрпризом. Он сбился, услышав мой приказ, подкреплённый болью. Сбился, но попытался не подчиниться, преодолеть боль, точь-в-точь как предок Жуков в прошлом пытался преодолеть смерть.

Мне эта заминка тоже пришлась к месту: я успел предупредить Седого, чтобы он не радовался и не бил в полную силу, а затем добавил Указу второй цвет.

Вот это уже проняло Ян до печёнок. Боль оказалась так сильна, что он замер, застыл статуей, словно обратившись в голема, позабыл о техниках, вцепившись в амулет на груди. Вдох ему понадобился на осознание того, что его амулет — не более чем дерьмо. Зарычав, он рухнул на колени от боли, но накинул на себя ещё один амулет.

И вот когда осознал, что и этот амулет не изменил ничего, совершенно ничего — он и сдался.

Сразу. За миг. Слабак.

Верность, Замри и прочее над ним перестали сиять, наказывая его болью, а всё, что он сумел сказать, было лишь:

— Молодой господин, я полностью покорен вам, простите меня за слепоту, я не разглядел вашего могущества.

Седой медленно опустил руки и сплюнул в песок:

— Ничтожество.

Но это меня не убедило и Указ над Ян стал трёхцветным. Так надёжней. Но это не далось мне даром — стоило мне зачерпнуть из силы Виостия, как Цветок Вора ещё сильнее побледнел, а затем исчез, подтвердив мои опасения, что заёмная сила конечна. Нужно сильней сосредоточиться на поиске эссенции души. Но, конечно, не прямо сейчас.

Седой принялся задавать вопросы, я же отправился заниматься ранеными. Пиатрием, Ланой и Агишем, который тоже держался за почему-то капающую кровью кисть.

Но это занятие не мешало мне слышать обоих Властелинов Духа и ухмыляться.

— Давай, называй имена тех, кто решил нажиться на мне.

— Иди в задницу, орденец мёртвого Ордена.

— Чего?

— Того. Я не твой слуга.

Седой скрипнул зубами.

— Малец.

Я не ответил, делая вид, что погружен в лечение и не слышу его мыслеречь. Седого хватило на тридцать вдохов, а затем он снова толкнул ко мне мыслеречь, на этот раз сделав её раза в два громче:

— Малец!

Я напоказ потряс головой и буркнул:

— Не ори так, Седой. Я слабый лекарь, и ты можешь повредить мне. Неужели столько лет прожил, нажил столько седины, но этого не знаешь?

— Слабый лекарь? — хмыкнул Седой. — Наверное, такой же слабый, как и боец? Или такой же слабый, как… — Седой на миг замолчал, а затем вкрадчиво закончил, — мастер Указов?

Я не ответил, лишь ухмыльнулся, пользуясь тем, что Седой находится сзади. Что он хочет услышать после того, как я лично сказал ему — придержи удар, сейчас я подчиню этого Ян? Но Седому хватило и моего молчания. Он раздражённо рявкнул:

— Хватит заливать мне тут! Я задаю вопросы твоему новому слуге, а он корчит мне рожи и отказывается отвечать. Прикажи ему. Тебе не меньше, чем мне нужно знать всю подноготную этого дела.

— Чего там узнавать? Он одним своим вмешательством всё объяснил. Ян ублюдки и захотели поживиться за наш счёт.

— И? — недовольно подтолкнул меня Седой. — Чего замолчал? Неужто ты из тех, что больны всепрощением и не собираешься наказывать этих ублюдков?

— Наказывать?

Я даже обернулся, уставившись на Седого.

Он расплылся в ухмылке и кивнул:

— Ну, разумеется. Когда я перешёл в город, то сразу предупредил этих рыхлых ублюдков, что не ищу неприятностей. Отдохну, поживу немного у них и уйду, не создав проблем. Неужто я виноват в том, что они сами задели меня? Так пусть теперь платят. Кровью и камнями. Кровью тех, кто додумался до этой гарховой хрени и камнями за мои унижения от лица всех Ян.

— Ты один Седой, — напомнил я ему. — А их там пятнадцать Властелинов.

— Четырнадцать, — поправил он меня, пренебрежительно кинув песок ногой на всё ещё стоящего на коленях Ян. — Четырнадцать рыхлых, трусливых ублюдков, что рисковали своей задницей самое большее в тренировочном поединке или турнире с соседями, такими же трусливыми и слабыми Властелинами. Других здесь, в Пятом, малец, не найти. Настоящие идущие живут в Шестом.

— Не в Третьем?

Седой скривился, словно я натолкал ему в рот песка:

— Давай не будем о столичных ублюдках, разберёмся сначала с этими, местными и мелкими. Неужто ты спустишь им с рук это дело? Это меня просто поймали и хотели передать дальше. А тебя пытались убить. Малец, что ты выделываешься тут? Не мог Галум воспитать тебя таким никчёмным.

— Не мог, потому что он и не воспитывал меня.

— Да-да, — кивнул Седой, — Я это уже слышал.

Я вздохнул.

— Четырнадцать, — снова напомнил Седому, удивляясь уже тому, что я продолжаю этот разговор.

— И что? — пожал плечами Седой . — Ты же мастер Указов, к тому же не самый слабый из них. Видал я и таких, что зарабатывали себе на кусок хлеба воровством на рынке, но ты другой. Гораздо более осторожный, умный и сильный.

— Ты сам всё сказал — я такой, что не захочет сунуть голову под меч. Мне хватит и того, что я найду в кисете вот этого, одного Ян.

— Тебя ведь пытались убить, позволь себе выплеснуть немного ярости, пусти в дело свою силу. Это ведь несложно. Подчини себе всех Ян, а не одного бесформенного слизняка, помоги мне выбить из них компенсацию.

Седой говорил так уверенно, будто для него обычное дело — прийти, отпинать полтора десятка Властелинов Духа и заставить их вывернуть карманы. И всё же, он ведь и правда гораздо старше меня, гораздо больше понимает в жизни Поясов, осознаёт пределы своих и чужих сил. Почему он так уверен?

Осторожно спросил его:

— Ты так уверенно решаешь за меня, что мне сложно, а что нет. Сам не боишься?

— Чего? Тебя, малец? — Седой вскинул брови. — Я же сказал — я хорошо знаю возможности мастеров Указов. Не пытайся убедить меня, что ты гений, каких ещё не бывало во всей Империи, гений, способный подчинить себе идущего на ранг выше тебя. Ты из тех, что воруют чужие Указы. У меня воровать нечего, малец, ты сам это знаешь.

Я с сожалением вздохнул:

— А жаль. Очень уж хочется отучить тебя от этого — малец.

— Терпи, — хохотнул Седой и тут же припечатал, — малец, — я скривился, а он продолжил. — Давай, хватит скрывать свои силы, ты делал это долгие годы после гибели Галума, хватит. Рядом с тобой снова старший из твоего Ордена…